Эйдан Вайт: «Интернет выглядит местом, где все мило и открыто, но на самом деле мы во тьме»

В Киев на встречу о современной журналистике в Mediahub приезжал эксперт по журналистской этике и основатель «Сети этической журналистики» Эйдан Вайт. Эйдан 50 лет работает в медиа, из них 24 года занимал должность генерального секретаря Международной федерации журналистов. Писал для The Guardian, Financial Times и инициировал кампанию, в результате которой Совет безопасности ООН принял резолюцию по правам журналистов в зонах военных конфликтов. Platfor.ma поговорила с Эйданом о современных вызовах перед журналистами, том, как изменились медиа и почему в мире технологий главной ценностью все равно остается человек.

– Сегодня журналистика меньше разбирается в фактах и больше обращается к эмоциям и личным убеждениям. Чем эпоха постправды опасна и опасна ли вообще?

– Однозначно, да. Но нам нужно понимать, что сейчас период, когда журналистика, как и любые другие формы общения, вдруг стали работать абсолютно по-другому. Это новая технологическая, политическая и бизнес-среда.

Новые технологии и системы в каком-то смысле поощряют людей не уважать стандарты и качество. В последнее время мы видим, как люди использую неправдивую информацию и новости, чтобы делать деньги.

– Что именно имеете в виду?

– Я имею в виду технологии, которые предоставляют нам информацию и возможность общаться с людьми абсолютно новым способом. Например, доступ к свободным сервисам. Мы используем Instagram, Youtube, Facebook и Google, не платя им денег. Но мы идем на компромисс и жертвуем своей приватностью, делимся информацией о своей жизни. Отдаем ее компаниям, которые могут использовать ее для своей выгоды. Они получают данные о том, кто мы, кто наши друзья и каких мы политических убеждений. И каковы последствия этих данных? У Facebook, например, доступ к четверти мира. Он действительно может влиять на жизни – и при том делать это непрозрачно.

Мы должны знать, как технологии отражаются на наших жизнях. Нами манипулируют, нас используют. Социальные сети собирают информацию, например, о том, как люди относятся к вопросам здоровья, стиля, личного ухода – и передают ее рекламным компаниям. Мы мало знаем об этом. Есть две проблемы информационной революции. Одна – это секретность, недостаток прозрачности и вторая – манипуляции и пропаганда.

– А если бы вы сейчас были в начале пути и решили сделать стартап в медиа, чтобы исправить ситуацию, что бы вы сделали?

– Я бы смог немного. Одна из вещей, которые ты можешь сделать, – это присоединиться к кампаниям поддержки гражданских прав, прозрачности информации и изучения того, как эти данніе используются. Последнее – самый большой вызов сегодня. Важно не остановить происходящее, а понять, что именно происходит. Мы знаем, что информация передается властям. Становимся свидетелями покупки и продажи данных о нас и нашей жизни. Интернет выглядит местом, где все мило и открыто, но на самом деле мы во тьме. Это не позитивные мысли, они не мотивируют идти вперед. Тем не менее, разумеется, я считаю, что интернет – фантастическая вещь.

– Что будет после эпохи постправды?

– Надеюсь, будет эпоха возвращения к правде! Точность – это хорошо, человечность – хорошо, уважение других – тоже. Моральные ценности, человеческие права, равенство – это все, на что надеется человечество.

Проблема в том, что общество поощряет человека быть собой, но не поощряет слушать других. И это опасно, потому что подрывает демократию и природу того, кто мы вообще такие. Чтобы участвовать в демократии, тебе нужно слушать, что говорят другие, нужно слышать мнения, с которыми ты не согласен.

Если ты их не слушаешь, то откуда ты знаешь, что правильно или что вот именно ты прав? Мы стали более одержимы личностными убеждениями и исключаем все остальное. Надеюсь, мы станем более открытыми, готовыми слушать других и вступать в дебаты.

Кто-то сказал, что правда становится правдой только тогда, когда есть предмет дебатов и обсуждений. Мы действительно должны обсуждать мнения и мысли. Не может быть одной идеи правды. К примеру, если ты ученый, то другие исследователи обсуждают, что было верно, а что нет. Это тестирование идей и мыслей.

– А вы сейчас встречаете такие дискуссии?

– Нет, их очень мало. Создатель всемирной сети Тим Бернерс-Ли еще 25 лет назад сказал, что интернет бесполезен, мёртв и вовсю используется политиками. Это непрозрачно и неправильно регулируется. Я думаю, что он вправе судить. Но воспринял ли кто-нибудь серьёзно его предупреждения?

– В Украине мало медиа, которые зарабатывают на себя сами. Найти новую бизнес-модель – это глобальный вызов. Какой она может быть?

– Думаю, что это почти невозможно. Если бы такая модель была, я бы был не тут, а уже делал бы деньги. Нет подходящей модели для развития журналистики. Есть бизнес-модель для нишевых СМИ. Например, если вы поставляете информацию о финансах, можете создать нишу для рынка. Если вы даете особенную, специальную информацию, то создаете нишу и можете получить поддержку. Но проблема в том, что нет ниши для общей информации. Последние 15-20 лет были предпринимались попытки создать новую бизнес-модель, но они не были очень успешны. Поэтому есть вопрос: как мы получим доступ к надежной информации, если рынок ее не поставляет? А демократия нуждается в надежной правдивой этической информации, чтобы существовать. Кто ее предоставит и кто за это заплатит?

Я думаю, что в конце концов, если мы хотим работающую демократию, нам нужно заплатить за журналистику. Если рынок ее не предоставляет, нам нужно найти способ заменить это новой формой. Нужно искать новые способы и потоки информации.

Это уже можно увидеть в разных странах – во Франции, в Скандинавии. Там действительно начинают платить за журналистику. Во многих странах это оплачивается разнообразными организациями или работает за счет пожертвований.

Помните случай с «панамским архивом»? Отличная история! В нее были вовлечены четыре тысячи журналистов, которые задействовали медиа по всему миру. Но в конце концов работа журналистов была оплачена инвестором из Германии. Это ли бизнес-модель будущего? Нет, но ее нужно искать.

Часть денег должна идти от рынка, часть от пожертвований и часть – от новых способов получения информации. Например, мы можем заработать благодаря развитию индустрии. Скажем, что 10% от продажи телефона пойдут в публичный фонд для создания квалификационного контента. Это бы собрало миллионы.

– В условиях войны возникает дилемма: написать о важной вещи, которая навредит твоей стране, или не написать. Что думаете о таком выборе?

– Он совершается постоянно, не только во время войны. Василий Гроссман написал книгу о войне – он был корреспондентом советской армии во время Второй мировой. Писал на фронте обо всем и пытался рассказать правду о происходящем. Когда он столкнулся с Холокостом, увидел убийства евреев, то попытался отправить эту историю в печать. В Москве ему сказали: «Спасибо, но вы не можете писать об этом». Был ли он пропагандистом? Нет, он просто рассказывал о войне. Первая обязанность журналиста -– уважать свою аудиторию. Очень часто важная информация не уйдет в печать, потому что это может навредить обществу, которое представляет журналист. Это не пропаганда, а профессионализм.

И все же это очень сложный вопрос. Хороший журналист понимает этическую ответственность и это дает ему возможность принять правильное решение. То, что нам нужно – создать среду, где журналисты могут самостоятельно принимать эти решения.

– Можете ли вы оценить состояние журналистики в Украине?

– Журналистика у вас слабая из-за атмосферы страха и зацикленности. Это журналистика страха и угроз. Публицисты бояться писать из-за угроз? Я думаю, что да. Есть ли проблема с отсылками на патриотизм и давлением на журналистику? Да. Есть ли люди, которые нацелены на прибыль и покупателей, а не на журналистику? Да и это проблема. Журналистика объединена общей идеей того, как все должно быть? Нет, все работает вразнобой.

– Почему журналисты разобщены?

– Я никогда этого толком не понимал, хотя я в этой сфере около 50 лет. И я не понимаю, почему журналисты так редко поддерживают друг друга. В профессии есть недостаток солидарности. Мы должны использовать журналистику как платформу для разговора и дебатов. Медиа сегодня должны играть именно эту роль.

– Вы работаете в СМИ 50 лет. Как вы бы охарактеризовали изменения?

– Невероятны! Я из каменного века. Из того времени, когда писали рукой и печатали с пластин. Журналистика была для элиты, для людей, которые говорили другим, что думать. Была группа людей, которая контролировала этот поток. Сейчас такого нет – и это прекрасно.

Когда я начинал в журналистике, я думал, что могу быть как медсестра, пожарный, полицейский, что я буду делать что-то для общества. Но потом понял, что это грязный бизнес, в котором есть коррупция.

У меня нет иллюзий относительно прошлых дней, но я понимаю, что журналистика развила систему уважения к информации. Код этики был изобретен более ста лет назад. Мы видели эволюцию. Сейчас все сошлось к принципам, о которых я всегда говорю: точность, независимость, беспристрастность, человечность, прозрачность и ответственность. И меня научили этим принципам, как репортера – им учили все прошлое поколение.

Была идея, что журналистика – это публичный сервис. Те же ценности важны сейчас, как и десять заповедей. Они определяют качество наших жизней и то, как нам следует общаться с другими. Поэтому нам стоит уважать эти ценности.

– Говоря о технологиях, думаете ли вы, что это будет новым вызовом для журналистики?

– Каким образом?

– Возьмем, к примеру, дроны. Они могут снять местность там, где обычные камеры никогда не справлялись. В том числе поэтому в некоторых странах, и в Украине, ввели законы, которые определяют, как вы можете ими пользоваться.

– Есть формы новых технологий, которые могут подорвать ряд человеческих прав и нарушить приватность. Нам нужны новые правила, чтобы быть уверенными, что технологии используются согласно правилам демократического общества и человеческих прав. Правило должно гласить, что мы не должны использовать технологии для нарушения приватности или чтобы контролировать людей. Но я рассматриваю технологии как важный продукт человеческой креативности. Они ведь действительно могут сделать нашу жизнь лучше.